Собрание стихотворений - Страница 4

К оглавлению

4

Здесь, у меня на груди тебе место. ‹1882›


***

Не первый год у этих мест

Я в час вечерний проезжаю,

И каждый раз гляжу окрест,

И над березами встречаю

Всё тот же золоченый крест.

Среди зеленой густоты

Карнизов обветшалых пятна,

Внизу могилы и кресты,

И мне - мне кажется понятно,

Что шепчут куполу листы.

Еще колеблясь и дыша

Над дорогими мертвецами,

Стремлюсь куда-то, вдаль спеша,

Но встречу с тихими гробами

Смиренно празднует душа. ‹1864›


***

Томительно-призывно и напрасно

Твой чистый луч передо мной горел;

Немой восторг будил он самовластно,

Но сумрака кругом не одолел.

Пускай клянут, волнуяся и споря,

Пусть говорят: то бред души больной;

Но я иду по шаткой пене моря

Отважною, нетонущей ногой.

Я пронесу твой свет чрез жизнь земную;

Он мой - и с ним двойное бытие

Вручила ты, и я - я торжествую

Хотя на миг бессмертие твое. ‹1871›


***

Ты отстрадала, я еще страдаю,

Сомнением мне суждено дышать,

И трепещу, и сердцем избегаю

Искать того, чего нельзя понять.

А был рассвет! Я помню, вспоминаю

Язык любви, цветов, ночных лучей. -

Как не цвести всевидящему маю

При отблеске родном таких очей!

Очей тех нет - и мне не страшны гробы,

Завидно мне безмолвие твое,

И, не судя ни тупости, ни злобы,

Скорей, скорей в твое небытие! ‹4 ноября 1878›


ALTER EGO


Как лилея глядится в нагорный ручей,

Ты стояла над первою песней моей,

И была ли при этом победа, и чья, - У ручья ль от цветка, у цветка ль от ручья?

Ты душою младенческой всё поняла,

Что мне высказать тайная сила дала,

И хоть жизнь без тебя суждено мне влачить, Но мы вместе с тобой, нас нельзя разлучить.

Та трава, что вдали на могиле твоей,

Здесь на сердце, чем старе оно, тем свежей, И я знаю, взглянувши на звезды порой, Что взирали на них мы как боги с тобой.

У любви есть слова, те слова не умрут.

Нас с тобой ожидает особенный суд;

Он сумеет нас сразу в толпе различить,

И мы вместе придем, нас нельзя разлучить! ‹Январь 1878›


СМЕРТЬ


"Я жить хочу! - кричит он, дерзновенный. - Пускай обман! О, дайте мне обман!" И в мыслях нет, что это лед мгновенный, А там, под ним, - бездонный океан.

Бежать? Куда? Где правда, где ошибка?

Опора где, чтоб руки к ней простерть?

Что ни расцвет живой, что ни улыбка, -

Уже под ними торжествует смерть.

Слепцы напрасно ищут, где дорога,

Доверясь чувств слепым поводырям;

Но если жизнь - базар крикливый бога,

То только смерть - его бессмертный храм. ‹1878› Среди звезд Пусть мчитесь вы, как я покорны мигу, Рабы, как я, мне прирожденных числ, Но лишь взгляну на огненную книгу, Не численный я в ней читаю смысл.

В венцах, лучах, алмазах, как калифы,

Излишние средь жалких нужд земных,

Незыблемой мечты иероглифы,

Вы говорите: "Вечность - мы, ты - миг.

Нам нет числа. Напрасно мыслью жадной

Ты думы вечной догоняешь тень;

Мы здесь горим, чтоб в сумрак непроглядный К тебе просился беззакатный день.

Вот почему, когда дышать так трудно,

Тебе отрадно так поднять чело

С лица земли, где всё темно и скудно,

К нам, в нашу глубь, где пышно и светло". ‹22 ноября 1876›


1

Измучен жизнью, коварством надежды,

Когда им в битве душой уступаю,

И днем и ночью смежаю я вежды

И как-то странно порой прозреваю.

Еще темнее мрак жизни вседневной,

Как после яркой осенней зарницы,

И только в небе, как зов задушевный,

Сверкают звезд золотые ресницы.

И так прозрачна огней бесконечность,

И так доступна вся бездна эфира,

Что прямо смотрю я из времени в вечность И пламя твое узнаю, солнце мира.

И неподвижно на огненных розах

Живой алтарь мирозданья курится,

В его дыму, как в творческих грезах,

Вся сила дрожит и вся вечность снится.

И всё, что мчится по безднам эфира,

И каждый луч, плотской и бесплотный, -

Твой только отблеск, о солнце мира,

И только сон, только сон мимолетный.

И этих грез в мировом дуновеньи

Как дым несусь я и таю невольно,

И в этом прозреньи, и в этом забвеньи

Легко мне жить и дышать мне не больно.


2

В тиши и мраке таинственной ночи

Я вижу блеск приветный и милый,

И в звездном хоре знакомые очи

Горят в степи над забытой могилой.

Трава поблекла, пустыня угрюма,

И сон сиротлив одинокой гробницы,

И только в небе, как вечная дума,

Сверкают звезд золотые ресницы.

И снится мне, что ты встала из гроба,

Такой же, какой ты с земли отлетела,

И снится, снится: мы молоды оба,

И ты взглянула, как прежде глядела. ‹1864›


***

Когда Божественный бежал людских речей

И празднословной их гордыни,

И голод забывал и жажду многих дней,

Внимая голосу пустыни,

Его, взалкавшего, на темя серых скал

Князь мира вынес величавый.

"Вот здесь, у ног твоих, все царства, - он сказал, - С их обаянием и славой.

Признай лишь явное, пади к моим ногам,

Сдержи на миг порыв духовный -

И эту всю красу, всю власть тебе отдам

И покорюсь в борьбе неровной".

Но Он ответствовал: "Писанию внемли:

Пред богом господом лишь преклоняй колени!" И сатана исчез - и ангелы пришли В пустыне ждать его велений. ‹1874› Ничтожество Тебя не знаю я. Болезненные крики На рубеже твоем рождала грудь моя, И были для меня мучительны и дики Условья первые земного бытия.

Сквозь слез младенческих обманчивой улыбкой Надежда озарить сумела мне чело, И вот всю жизнь с тех пор ошибка за ошибкой, Я всё ищу добра - и нахожу лишь зло.

И дни сменяются утратой и заботой (Не всё ль равно: один иль много этих дней!), Хочу тебя забыть над тяжкою работой, Но миг - и ты в глазах с бездонностью своей.

4